«Не хочу следовать шаблонам, стараюсь искать что-то новое». Интервью с актером мариупольского театра Артуром Войцеховским

Все интересующиеся театральной сценой мариупольцы заметили, что за последние несколько лет наш театр сильно изменился. Изменилось очень многое, начиная от названия  и заканчивая философией существования. Это современные пьесы и проблематика, украинский язык и обращение к национальному литературному и драматургическому наследию. Изменились и лица нашего театра. За этот короткий период на авансцену вышло много новых молодых людей, о которых нам почти ничего не известно. Как вы убедитесь в дальнейшем, их всех объединяет целеустремленность, профессионализм, почти фанатичная преданность и, конечно же, искренняя любовь к своему делу.

Ранее вы могли познакомиться с представителями нашей талантливой театральной молодёжи: Верой Шевцовой, Вадимом Ермишиным и Дарьей Недавней. Герой нашего заключительного интервью молодой актер Артур Войцеховский. Молодой, только в смысле возраста.  За плечами у этого актера уже целых 13 лет в театре и множество разнообразнейших ролей. Самый опытный среди молодых – можно сказать так.

Артур, здравствуйте. Стандартный первый вопрос. Расскажите немного о себе и об истоках первичного интереса к искусству.

- Я - коренной мариуполец. Родился и всю жизнь прожил в этом городе. Ни в каких детских театрах я не участвовал, но так вышло, что с самого детства я связывал свою судьбу с актерством. Виной всему любовь к кинематографу.  Кино ещё лет с пяти-шести стало составлять довольно весомую часть в моей жизни. Помню, как мама забирала меня из детского садика, и пока все дети спали, водила в кино.

- И какие фильмы вы смотрели с мамой, пока остальные дети спали?

- Я очень хорошо запомнил две ленты. Это «Рэмбо» и «Робокоп». Вот вы смотрели эти фильмы?

- Конечно.

- Что там вообще происходило?! Мясо какое-то! Но я благодарен своей маме, что она повела меня на них.

- Неожиданный выбор, как для мамы. То есть первый интерес к актерству у вас возник благодаря кинематографу?

- Да, именно кино влюбило меня во все это. Мне нравилось, что можно придумать и сыграть самому ситуацию, стать кем-то другим, перевоплотиться. Меня это впечатлило.

- Но ведь «Рэмбо» и «Робокоп» скорее, фильмы больше зрелищного, чем актерского плана?

- Что касается «Рэмбо» – да. А вот по «Робокопу» не соглашусь. Там есть довольно интересное развитие персонажа. И сам артист мне очень нравится, я смотрел с ним другие фильмы. Да, он не стал суперзвездой. Но я читал о том, как он готовился к этой роли и это очень серьёзно.  Какая работа была им проделана, чтобы добиться характерной пластики робота. Я считаю, фильм создал некий эталон в жанре.

- А что насчет более серьезного кино?

- Этот период начался, когда у нас появился свой видеомагнитофон.  Лично для меня это было большим событием.  Я смог смотреть фильмы и не зависеть от кинотеатров. Это был 1996 год. Первые впечатления, пожалуй, череда боевиков. Классика жанра - Джеки Чан, Шварценеггер - это мои любимые. А если брать более художественную линию одно из ярких впечатлений - то, что вызвало некий катарсис, это аниме «Призрак в доспехах». Потом период Тарантино. Это была любовь с первого фильма. «Криминальное чтиво» конечно же. А по большому счёту  смотрел все, что попадется под руку. Долгое время мне нравился фильм «Маска» с Джимом Керри. Он долго был в топе моих любимых кинолент. Я смотрел его каждые выходные – раз 15 может быть.

Когда пришло понимание, что вы должны заниматься этим?

- Не знаю. Я уже был в школе. Сложное было время тогда. Мне кажется у нынешней молодежи больше возможностей. Это были 90-е - совершенно иная культура. И некие проявления эстетства в сфере молодежи, тогда как бы, это было несколько конфузно.

- Ну да, для коренного мариупольца, из города стали и бетона, мечтать стать актером, это как-то странно.

- Особенно для мальчика. Все мы были разные, но когда мы собирались в стадо это превращалось в определенный шаблон того времени.  Поэтому те желания, которые у меня возникали, я скрывал в себе. У меня начала зарождаться мечта - заниматься актерством, и она крепла. Я никому этого не говорил ни родителям, ни друзьям. Но такой уж я человек, наверное. Если решаю чем-то заняться, то так или иначе, когда-нибудь я попытаюсь это сделать. Когда я поступил в университет, на этот счет стало несколько проще.

- Какую специальность вы хотели получить, оставаясь в душе актером?

- Я поступил в ПГТУ на специальность «Технология машиностроения». Но не потому, что хотел этого. После окончания школы я с родителями должен был эмигрировать в другую страну. Уже отдал все документы и паспорт. Думал, что уеду. И тут не получается, нужно целый год ждать следующей возможности. Родители мне говорят, что нужно поступать куда-то. Целый год ведь потеряется. А какой смысл? Все равно уезжать ведь. Ну, ладно. Я собирался поступать на психолога в Донецк. Поехать в другой город, а потом на этом плацдарме пробовать приближаться к актерству. Но отец сказал – «Нет. Что это за такая профессия?»  Определились в ПГТУ. В университете я познакомился с ребятами из СТЭМ. Начал с ними общаться влился в компанию, и вот так и понеслось. Там, кстати,  я познакомился с Вадимом Ермишиным.

- Тем не менее, не смотря на то, что ваши родители определили вас в машиностроители, в 19 лет вы пришли на работу в театр. Как они к этому отнеслись?

- Мой папа меня поддержал. Мама пыталась немножко волноваться, но это больше сработали стереотипы. В итоге и она меня поддержала. Это было, конечно, сложное время, театр переживал крутые времена. Когда я пришел, то застал конец какой-то эпохи. Издыхающие девяностые, можно так назвать. Зарплата тогда была смешная. Я поступил во вспомогательный состав на половину ставки и получал 160 гривен в месяц. Это был шок. Но где-то после 2005 года, на мой взгляд, культура в городе начала оживать и это коснулось театра. Сейчас родители ходят на многие мои спектакли, на некоторые даже по нескольку раз. А вообще мне повезло. Я всегда делал то, что мне нравится.

- Какие постановки ваши родители посещают чаще всего?

- Мама и папа много раз были на «Примадоннах» и «За двома зайцями». Это лёгкие позитивные, спектакли-праздники.

- Помните первую свою значительную роль на раннем этапе?

- Это была роль в спектакле Анатолия Николаевича Левченко «Остров сокровищ». Я её очень хорошо запомнил. Две недели как устроился и меня вводят в спектакль, а там уйма хореографии. В каждом акте по три-четыре танца.  Это была маленькая роль с одной фразой, но это был очень срочный ввод. Лишь бы не сбиться, думал я, старался быть в форме. В юности хотелось все хватать на лету. Но нет ничего ужаснее, когда чувствуешь, что из-за тебя все стопорится. Не люблю это ощущение.

- Тут, наверное, вы поняли, что работка в театре ещё та. Не захотелось вернуться к технологии машиностроения?

- Нет, нет. Что вы. Я никогда даже гипотетически не представлял себя «технарем». Да, в театре сперва было сложно. Но все было в удовольствие. Мысль о том, чтобы что-то поменять и не дергалась. Никаких сомнений.

- На сегодня в вашем багаже достаточно много разноплановых ролей. Какие то предпочтения сложились?

 - С течением времени мне стали нравиться персонажи с отрицательной линией. Но чтобы обязательно в нем была какая-то внутренняя борьба. Один из примеров это - «Надходить гроза». Я стал тяготеть к таким вещам очень сильно. Ну и второй момент. Я очень люблю легкий игровой ситуативный жанр. Подобное у нас в театре мелькает, но маловато. Например, как в фильме «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Конфликты преображения. Стала нравиться диалектическая часть в театре.

- Из всего, что вы сыграли на сцене самая значимая для вас роль?

- Тут можно назвать несколько. Первая роль на моем пути, которая во мне все перевернула, заставила запустить мозги на максималку - это роль в «Примадоннах» Добрунова. Я играл Джека, который переодевается в женщину Стефани. Джек был абсолютно не выписан. Кто он и что он? Он якобы из Англии и якобы прагматик. Всё. Не было архетипа характера и это позволило работать свободнее. Приходилось сочинять, чтобы добавить красок и достоверности. И это одна из первых ролей первого плана у меня. Вторая значимая роль - в постановке Добрунова «Театр времен Нерона и Сенеки». Этот опыт я запомню надолго. Это первая моя работа в дуэте, и к тому же с одним из любимейших моих актеров театра - Анатолием Николаевичем Шевченко. В этой постановке много хороших сложностей, с которыми артисту нужно справиться. Испытание в хорошем смысле. Третья роль – это, наверное, «Надходить Гроза». Опять потому что там было много самостоятельной работы.  И ещё одна роль, которая неожиданно стала для меня кризисной. Это Менахем из «Поминальной молитвы». Я долго пытался преодолеть избитый архетип подобного героя. Не хотелось следовать шаблону, старался найти что-то новое. Слава Богу, к премьере нащупал. Этот персонаж тоже не выписан и пришлось собирать его из кусочков, как паззл.

- Одна из последних работ в дуэте с Валерием Ивановичем Сарбеем в спектакле «100 оттенков правды и любви». Как далась для вас работа над этим сложным материалом?

- Постановка проходила практически в абсолютной гармонии. Валерий Иванович также один из любимейших моих артистов нашего театра. Именно он подпитал во мне любовь к стихам. Когда-то давно в ДК «Азовсталь» он читал Бродского, и я впервые его увидел как явление. Меня очень зацепила его манера и подача. Я очень люблю стихи, обожаю. И в этом спектакле была очень благодатная почва. Анатолий Николаевич очень удачно распределил нам роли. Василий Стус, я был очень поражен его творчеством. Его направление оказалось мне очень близким. Стихи как монологи. Конфликт почти в каждой строчке, чуть ли ни во всех стихотворениях - вопрос быть или не быть. Благодаря этой работе я открыл для себя украинскую поэзию. И случилась первая влюбленность в украинского поэта.

- А что, по-вашему, театр должен давать зрителю?

- Воздействие спектаклей на умы - это обязательно должно быть. Не важно, о чем мы говорим. Главное, чтобы это заставило зрителя пережить изменение состояния в себе. Чтобы к нему пришли чувства, о которых, он и не подозревал. Чтобы он стал чуть-чуть не собой. Открыл такого себя, о котором он и не подозревал, вышел из собственного шаблона.

- Есть какая-то роль, которую вы мечтаете сыграть?

- Мне всегда хотелось сыграть немецкого офицера, периода второй мировой войны, в котором поселились очень сильные сомнения в том, что он делает.

- Что-то вроде Оскара Шиндлера из фильма «Список Шиндлера»?

- Да, да. Это очень известный архетип. Мне нравится этот образ. И всегда хотелось поработать в такой атмосфере и характере.  А ещё очень хотелось бы сыграть в пьесе «В ожидании Годо».

- Оказалось что у ваших коллег, с которыми мы общались ранее, не хватает времени на какие-то хобби. Как обстоит с этим дело у вас?

- Хобби у меня есть. Я записываю аудиопрочтение стихов и прозы. Это произведения моих любимых поэтов. Я бы хотел, чтобы они прозвучали в формате аудиоспектакля. Планирую заняться видеографией и соединять это все во что-то вроде клипов. Это в планах. На данный момент я купил микрофон и сооружаю дома что-то вроде студии.

- А как вы представляете себе визуализацию для стихотворения, например Стуса. Это что-то абстрактное или конкретное, ситуация, постановка?

- В моем сознании это проносится как что-то конкретное. Не совсем абстракция, а какая-то динамика, которая выражается в герое, смене кадра. Хочется достичь некой кинематографичности.

Беседовал Иван Станиславский

Оценка: 0    Рейтинг: 0

Если вы заметили ошибку, выделите необходимый текст и нажмите Ctrl+Enter, чтобы сообщить об этом редакции.